Николай Кольцов — учёный, который видел будущее биологии, когда другие еще цеплялись за догмы. Его жизнь — это история борьбы с нищетой, революционным хаосом и лженаукой, но прежде всего — история невероятной преданности истине.

В 1917 году Кольцов создал Институт экспериментальной биологии, ставший первым в России научным центром, объединившим исследователей из разных областей — генетиков, цитологов, эмбриологов и физиологов. Он одним из первых в биологии стал развивать междисциплинарные исследования, понимая, что будущее науки — на стыке разных направлений.

Потрясения 1917 года лишили Институт экспериментальной биологии, который возглавлял Н. К. Кольцов, всех необходимых средств. Доходило до того, что нечем было кормить животных, не говоря уже про жалование сотрудников.

В это непростое время Кольцов собирал вокруг себя талантливых учеников, таких как Н. В. Тимофеев-Ресовский. Ученый писал: «В уверенности, что не стены здания и не бюджет создают научные институты, а идея и люди, я спокойно смотрю в туманное будущее».
Благодаря своему упорству Кольцов сумел получить поддержку начинаний у новых властей. Главным здесь оказался нарком здравоохранения Н. А. Семашко, которому удалось «протащить через революцию» московские научные институты и обратить их на пользу новому государству.

После февраля 1917 года Кольцов вернулся в Университет и преподавал в нём до 1929 года. Под его руководством кафедра экспериментальной зоологии, Институт и опытные станции составили единое целое.

Но самые страшные испытания ждали его в 1930-е. Трофим Лысенко, карьерист и псевдоученый, объявил генетику «буржуазной лженаукой». Под его натиском пали многие, но не Кольцов. Даже когда его учеников арестовывали, а коллеги отрекались от своих работ, он отказывался «каяться». На одном из собраний, где его заставляли признать «ошибки», он сказал, что не может отказаться от того, что считает правдой.

Кольцов умер в 1940 году, так и не дожив до триумфа своих идей. Но его предсказания сбылись: ДНК действительно копируется как матрица, а гены управляют жизнью клетки. Сегодня его имя носят институты и премии, но главный памятник ему — это современная молекулярная биология, которая выросла из его «безумных» гипотез.

Его жизнь доказала: можно быть учёным даже тогда, когда науку объявляют преступлением.

Кольцов первым догадался, что:

✔ Гены — это не абстракция, а реальные молекулы (задолго до открытия ДНК!). В 1927 году учёный опубликовал работу, в которой сообщил, что каждая хромосома содержит гигантского размера наследственную молекулу, несущую генетические записи. Кольцов предполагал, что это, вероятно, длинные белки, и что в них есть две идентичные нити. 
✔ Клетка имеет «скелет» (цитоскелет) — каркас, который определяет её форму и движение. Учёный пришёл к этому выводу в 1903 году в работе «О формоопределяющих эластических образованиях в клетках» 
✔ Наследственность работает как «матрица» — гены копируют сами себя, как печать с клише. В декабре 1927 года учёный представил её на III Всесоюзном съезде зоологов, анатомов и гистологов в Ленинграде с докладом «Физико-химические основы морфогенеза». В 1928 году идея появилась в журнале Biologisches Zentralblatt.

Как он это выяснил?

В 1902–1903 годах Кольцов обнаружил особые внутриклеточные структуры, которые определяют форму, сократимость и подвижность клеток (позже их назовут цитоскелетом). Форма животных клеток, по его наблюдениям, менялась в зависимости от состава окружающих их растворов. Зарубежные коллеги назвали это явление «кольцовским принципом организации клеток».

📍 Бюст в Москве – во дворе Института биологии развития РАН (бывший Институт экспериментальной биологии, основанный Кольцовым).

📍 Мемориальная доска на здании МГУ (где он преподавал) с цитатой: «Клетка – это машина, которую можно понять».

📍 Музей-лаборатория в Пущино – сохранились его личные микроскопы и рукописи.

🔹 Премия РАН за выдающиеся работы в молекулярной биологии.

🔹 Улица Кольцова в Пущино, Обнинске, Курске и Новосибирске.

🔹 Вид морских микроорганизмов Cadlina koltzovi.